— В смысле — что должна? — рыкнул Исар. — Что ты можешь мне быть должна?

— Я-я подписывала договор, — проговорила она сквозь новую порцию слёз. — Если я брошу обучение, придётся выплатить неустойку. Большую.

— При чём тут твой договор? Ты не можешь оставаться в этой хибаре!

— При том! Сейчас ты купишь мне дом, а потом запретишь из него выходить! Хотон-хон сказала, что тебе нужна жена, которая бы занималась своими делами и к тебе не лезла, но ведь она ошиблась, да? Тебе нужна жена, которая бы вообще ничем не занималась! Сидела бы неподвижно в ожидании, пока ты снизойдёшь её навестить!

Исар возмутился было, но тут его как холодной водой окатило: и правда, ему же поставили условие для этого брака. Он мог жениться на Арай только потому, что обещал не мешать ей жить её жизнью.

— То есть, тебе нравится эта халупа? — сплюнул он, расстроенный, что его уличили в несоблюдении уговора.

— Эту халупу я могла себе позволить за те драгоценности, что унаследовала от матери, — дрожащим, но громким голосом ответила Арай. — Я всё посчитала. На шесть лет обучения как раз хватало. Если бы отец меня не нашёл, мне не пришлось бы выходить замуж. И я понимаю, что ты отдал за меня много денег и теперь не можешь жениться на другой. Я должна тебе за это. Я спросила, — её голос начал срываться на визг, — чем могу быть полезна. И старалась быть полезна! Я не просила у тебя больше ничего! Только подпись на общагу хотела попросить, и то не успела оба раза! Ты сам мне надарил подарков — прислал с посыльным прямо в ординаторскую в обед, когда там полно народа, все видели… Я здесь почти год живу и никто меня не трогал, думали, у меня нет ничего. Теперь, выходит, аренду мне платить нечем, общагу ты мне не даёшь, в полицию я пойти не могу, чтобы тебя не выставлять на смех, я даже дотацию получить не могу, потому что её дают только если семья нищая, а я не могу доказать, что ты мне не настоящая семья! Так зачем мне всё это вообще? В золотой клетке я могла и дома сидеть! И сдохнуть там!!!

Исар чувствовал возмущение. Она ещё будет его подарками попрекать! Но ведь она действительно ни о чём не просила. Если подумать, она и выкуп за себя платить не просила. Исар мог запросто отправить Медведя гулять с его требованиями, потому что в семьях с гласными именами за женщин не платили. Это была его инициатива. Он увидел красивую девушку и не удержался от того, чтобы покрасоваться. Он женился ради статуса, но понадеялся на большее. Надарил драгоценностей, даже не подумав, где она будет их хранить. Но она улыбалась ему… тогда, перед встречей. Это всё было показное?

— Тогда зачем ты мне позвонила?

Её лицо смялось, как скомканный лист, и тут же намокло — всё целиком, с носа капало на потрёпанный диль.

— Поговорить, — выдавила она и громко всхлипнула. — Я… Ты был в столице. Я видела твой унгуц. Но не зашёл. Я знаю, я тебя обидела. — Следующий выдох вышел из неё с голосом, и дальше она только шептала: — Я просто хотела знать, что ты возьмёшь трубку. У меня никого нет. Никто со мной не разговаривает.

Исар вдруг почувствовал себя таким дураком. Его обидела эта девчонка — без гроша в кармане, без дома, без семьи и даже, судя по всему, без подруг. Он как-то автоматически решил, что раз она общается с Хотон-хон, значит, они подруги, они где-то на равных… Но Байч-Харах же столько раз ему объяснял: его жена с половиной Муданга общается, причём в любое время суток. Это не так, как у обычных женщин — муж да клуб. Арай для неё просто одна из многих.

Это насколько же он сам жалок, что не смог переступить через неуклюжую фразу и сбежал, поджав хвост? И сидел потом, ждал, что она рассыплется в благодарностях за вещи, которых она не просила. Она ведь даже уродом его не назвала. Не выказала неприязни. Не брезговала его касаться. А он так боялся услышать ещё что-нибудь обидное, что носа не показал из норы.

Он вспомнил, как жаловался на неё Байч-Хараху. И ответный снисходительный взгляд. Байч-Харах смог устроить свою жизнь так, что супружество ему вообще не бремя, а радость. Исар на этом фоне выглядел законченным неудачником. Ему на блюдечке поднесли и салфеточку подоткнули, и то умудрился мимо рта пронести.

Он ещё раз окинул взглядом раздолбанную халупу и рыдающую женщину, которая не видела от его присутствия в её жизни никакой пользы. Нет, оставить это так он не мог.

— Я предлагаю новую сделку, — сказал он и откашлялся. — Обучение своё продолжишь. И разговаривать будем, сколько хочешь. Хоть про уши, хоть про кишки. Но дом я тебе всё-таки куплю.

Когда Исар постучался к жене наутро, она уже проснулась, хотя выглядела так, как будто была готова ещё пару суток проспать. Помятая, растрёпанная, в поспешно натянутой одежде, она всё равно оставалась такой красивой, что Исару пришлось отвести взгляд, чтобы сдержать в узде свои порывы.

На столике в номере лежал пакет, и Арай схватила его, застыв в ожидании. В пакете лежали пирожки — очевидно, вчерашние. Стенки пакета покрывал конденсат, пирожки отволгли и выглядели не очень-то аппетитно.

— Составишь мне компанию за завтраком? — осторожно спросил он, надеясь, что это не вызовет новой бури.

Арай глянула на пирожки, пожала плечами и убрала пакет в сумку, которую повесила на плечо. Судя по тому, как ей пришлось перекоситься, чтобы с этой сумкой балансировать, набита она была кирпичами, не иначе.

— Что у тебя там?

— Учебники, — пожала Арай плечом, свободным от сумки.

Исар нахмурился. Даже когда он учился, большая часть учебных материалов была электронной и интерактивной.

— Ты учишься по бумажным книгам? — спросил он, придерживая дверь.

Арай коротко мотнула головой и прошла мимо него.

— В Доме целителей есть планшеты, но их нельзя выносить. А книжки читаю дома.

Исар поморщился. Тоже хорош: надарил ей того, что ему самому было нужно — драгоценностей, чтобы демонстрировала его благополучие. А о том, что у неё из техники один древний замызганный телефон, даже не подумал.

— Зачем тогда ты их с собой носишь?

— Они на муданжском, а электронные материалы в основном на всеобщем. Мне надо как-то… ну, соотносить, что есть что.

Они зашли в обеденный зал постоялого двора и сели на подушки к столику из светлого дерева. Над столиком было круглое витражное окно, и солнечный свет падал на столешницу цветными пятнами. Исар подозвал подавальщика и начал было заказывать мясо и рыбу, но Арай попросила себе лепёшку с чомой и зеленью.

— Ты не хочешь мяса? — удивился Исар. Учитывая её бедственное финансовое положение, он полагал, что Арай нечасто могла себе позволить нормальную еду.

— Не могу с утра сразу тяжёлую еду, — пояснила она. — Мне надо сначала проснуться. — Она повернулась к подавальщику. — И можно мне кофе, только пожиже развести? Знаете, как земляне пьют?

Тот скривился и собрался сказать что-то неодобрительное, но Исар постучал костяшками пальцев по столу, и когда подавальщик обернулся к нему, скривил губы в характерной гримасе: дай моей женщине, что она хочет, чтобы она не ела мне мозг. Подавальщик кивнул с кислой миной и ушёл.

— А чаю ты не хочешь? — уточнил Исар, которому тоже не очень нравилась идея разбавленного кофе.

— Если только без жира, — Арай поморщилась. — Но они с первого раза никогда не приносят без жира, а некоторые и со второго. И за всё потом платить.

— С чего это? — удивился Исар. — Их же ошибка.

Арай тихо фыркнула.

— Это когда посетитель — большой и страшный мужчина с платиновым карманом, то ошибка их. А с девчонкой никто не будет считаться. Женщины же сами не знают, чего хотят, так зачем их слушать внимательно?

Исар хотел было возразить, что иная женщина такой скандал устроит — всё нутро высосет, но решил не подавать идей. Вместо этого он открыл а телефоне карту выставленных на продажу домов.

— Тебе лучше поближе к Дому целителей, так ведь? Или хочешь рядом с парком?

Арай пожала плечами.

— Мне всё равно. Тут везде недалеко.